Генрих Гацура - Посланник князя тьмы [Повести. Русские хроники в одном лице]
— Что ты наделал? — схватив разъяренного гиганта за руку, вскричал помощник капитана. — Он же из полиции!
— Да? Ха, почему же он мне сразу не сказал? — Янис С и поле стряхнул с руки обладателя фуражки с крабом, с удивлением посмотрел на раскинувшегося на палубе человека и шагнул к нему.
Под ногой у механика что-то хрустнуло.
— Ну, вот! Ты ему еще и трубку раздавил! Теперь уж точно из-за тебя нас сегодня в море не выпустят. — Помощник капитана бросился на помощь пытающемуся подняться сыщику. — Извините его. Он не знал, что вы полицейский.
— Незнание не освобождает от ответственности, — садясь, сказал Ивар и потряс головой. — Ой! Чем это он меня?
— Вы уж извините, — Сиполс присел на корточки рядом с сыщиком. — Я думал, тот подлый соблазнитель Яншевский заявился, что хотел откупиться от Ингриды… Мне сестра все рассказала, и я уже целый месяц хожу сам не свой.
— Что это? — молодой человек протянул руку, поднял с палубы и поднес к своим, все еще косящим после удара глазам, обломки мундштука. — Вы сломали мою трубку! Да вы знаете?!..
На полицейского было жалко смотреть, он готов был расплакаться.
Помощник капитана показал за его спиной кулак Сиполсу и бросился в рубку. Через мгновение он появился с небольшим деревянным ящичком в руках.
— Знаете, я недавно был в Лондоне и приобрел там в одном очень солидном магазинчике вот этот комплект, — при этих словах помощник подмигнул зачем-то механику и раскрыл фанерованный красным деревом ящичек. — Говорят, сам мистер Шерлок Холмс пользуется подобным… Фирма…
Продолжать дальше не имело смысла. Молодой человек уже все равно ничего не слышал, он впился горящими глазами, один из которых уже начал заплывать, в открывшееся перед ним настоящее сокровище. Пять вырезанных из морской пенки прекраснейших трубок лежали на синем бархате в небольших углублениях, и ни одна из них не была похожа на другую. Это было, как сон!
— О! — легкий стон вырвался из уст Ивара.
— Болит? — сочувственно спросил механик.
Помощник капитана, усмехнувшись, посмотрел на него, а затем перевел взгляд на полицейского и подумал:
«О, если бы мне суждено было знать желания и слабости всех людей, то я давно, пожалуй, стал бы наместником Бога на земле».
Коробка захлопнулась и оказалась в руках все еще сидящего на палубе молодого человека.
— Надеемся, что этот маленький презент, преподнесенный нами от души, хоть немного возместит тот моральный и физический урон, что вы понесли на нашем судне, и оставит в вашем сердце только приятные впечатления о «Меркурии». Разрешите вам помочь подняться.
Ивара Блумса подхватили под руки, поставили на ноги, надели шляпу и всунули под мышку трость.
— С тебя пятьдесят латов за шкатулку, — шепнул помощник капитана механику, отряхивая пиджак полицейского от пепла. — Все чистенько. Разрешите теперь проводить вас до машины. Вы уж извините нас, что так получилось…
— Ну, Генрих, здорово ты его спровадил, — сказал Сиполс, когда машина отъехала.
— Это еще что, у меня почище дела с полицейскими были. Вот в Риге однажды утонул один такой. Несколько дней его искали в Даугаве, но тела никак найти не могли. Приходят ко мне и спрашивают, что делать, а я им и говорю: «Что вы мучаетесь, положите на берег пять латов, он сам вынырнет».
— Ну, и что??
— Вынырнул. Да, так ты не забудь. С тебя пятьдесят латов.
— Побойся Бога. Ты же за нее и двадцати марок не дал.
— Не дал, зато в Швеции за нее можно было все сто получить. Да не жмоться, если бы не я, гнить бы тебе лет десять в тюрьме из-за этого придурка. Позови Рихарда, пусть он еще раз палубу выдраит, а то, смотри, сколько здесь после всяких мусора…
Ивар Блуме в обнимку с ящиком вылез из машины и столкнулся в дверях полицейского участка с Гутманисом.
— Что это у тебя? — спросил комиссар.
— Набор трубок. Мне его подарили.
— Я спрашиваю тебя не о ящике, а о синяке.
— Понимаете, меня приняли за какого-то насильника. Произошло странное недоразумение, и вот…
— Ну что ж, в таком случае поздравляю тебя с первой взяткой.
— Какой взяткой? Этот ящичек с трубками? Так ведь они мне от чистого… Постойте, господин Гутманис. Куда вы?
— К любовнику Лилии Буке.
— А что мне теперь делать?
— Хоть изредка думать головой, а сейчас засесть в кабинете и никому не показываться на глаза с этим синяком и ящиком.
— Может быть, и мне пойти с вами?
— Нет, вам лучше найти крахмала, намочить его и приложить к своему фингалу, пока он еще не посинел.
— А, полицейская ищейка! Зачем ты заявился сюда?
Соседняя дверь на лестничной площадке приоткрылась, и из-за нее показалось любопытствующее лицо.
— Впустите меня — или намерены разговаривать здесь? — спросил следователь Гутманис.
— Проходите, — сквозь зубы сказал мужчина и поплотнее запахнул халат.
Они прошли по темному коридору и попали в большую совершенно пустую комнату. Похоже, ее давно не убирали. Здесь не было даже занавесей, только посередине стояла огромная кровать под балдахином, на которой кто-то лежал, накрывшись с головой одеялом.
— Ну, давай, быстро, — толкнул лежащего мужчина. — Дай нам поговорить с господином комиссаром наедине.
— Я же не одета, — донеслось из-под одеяла.
— Кому ты нужна, он и не таких видел.
— Отвернитесь, — женщина засунула ноги в туфли, схватила лежавшую на стуле одежду и, прикрывшись ею, выбежала из комнаты.
— Ну, так что вы хотите от меня? — спросил мужчина, присаживаясь на единственный в комнате стул. — Только побыстрей, видите, у меня нет времени.
— Вы знаете господина Яншевского?
— А, этого ублюдка? Еще бы не знать. Из-за него мне пришлось переехать в эту дыру.
— Как вы относитесь к нему?
— Своими собственными руками задушил бы.
— Вы знаете, что его сегодня убили?
— Туда ему и дорога, — усмехнулся Альфонс. — Значит, эта дура с миллионами снова моя.
— Вы ничего не хотите мне сказать?
— Нет! Убирайтесь вон!
«Потайная дверь, ведущая в подземные лабиринты замка, открылась, и из нее вышел качающийся на каждом шагу скелет. В его пустых глазницах при виде лежащей на широкой кровати принцессы сверкнули красные огоньки. Он подошел к девушке, провел по рассылавшимся по подушке золотистым волосам своей шершавой ладонью, а затем вцепился обеими руками в ее горло. Что-то хрустнуло под его пальцами, принцесса дернулась и застыла с открытым ртом, из которого показалась тоненькая струйка крови. Скелет припал к ее губам и с каждым мгновением стал обрастать плотью, превращаясь в принцессу. Лежащая же на постели девушка с каждым мгновением превращалась в страшный скелет.
— Принцесса, откройте! — заколотил кто-то в дверь спальни…»
Ингрида Мелнарс перевернула страничку и тут услышала донесшийся из гостиной стук.
«Я, кажется, опять оставила открытым окно. Надо пойти закрыть, а то ветром разобьет», — подумала девушка и, отложив книжку в тонкой пестрой обложке, накинула халат. Пройдя в гостиную, она закрыла окно. Уже уходя, горничная протянула руку, чтобы поправить плохо висевшую бархатную штору, и тут из-за нее выпрыгнул мужчина в маске. Одной рукой он зажал рот Ингриде, а другой поднес к ее груди острый клинок.
— Тихо, а то… — обжег ухо горничной горячий шепот. — Достаточно одного звука, и ты будешь мертва. Понятно. Лицом к стене. Никому ни слова о нашей встрече.
Стукнуло окно.
С полчаса, наверное, простояла девушка так, лицом к стене и дрожа от страха, пока не отважилась оглянуться. С большим трудом на несгибающихся ногах она дошла до своей комнатки и быстро легла в постель, предварительно перевернув книжку, чтобы не видеть смотревшего на нее с обложки скелета с окровавленным ножом в руке. Минут двадцать Ингрида Мелнарс лежала в душной комнате, сжавшись клубочном и дрожа от страха, затем молодость и нервная усталость взяли свое, и она уснула, прикрыв голову подушкой. Но и во сне, ворочаясь и постанывая, она шептала:
— Не надо, не надо. Я ничего не скажу…
Рано утром в дверь дома Яншевского громко постучали.
— Что, позвонить не могут? — вздрогнув, подумала все еще не отошедшая после ночного кошмара горничная.
Она подошла и открыла входную дверь.
На пороге стоял старик с орлиным носом в черном, сильно помятом сюртуке.
— Доброе утро, милая девушка. Позовите, пожалуйста, хозяйку. Я обещал, что зайду сегодня к ней, — сказал старик, протискиваясь в приоткрытую дверь. — Я подожду ее здесь.
Горничная, ничего не сказав, пожала плечами и поднялась к экономке.
Вента Калныня нашла старика уже в кабинете покойного, разглядывающим доспехи.
— Доброе утро, красивая женщина. Я обещал и пришел, и даже привез тележку. Он, правда, хотел сам доставить мне эти доспехи, но раз такое дело… Я сейчас отдам оставшиеся деньги. Они вам сейчас будут очень нужны. Похороны всегда требуют больших расходов, чем рождение.
